13. Слово о парадном подъезде
- Грузовой, ты здесь? – раздалось на английском.
- Здесь я.
Дверь распахнулась и весь дверной проем заполнился огромным человеком - шкафом в застиранной донельзя клетчатой рубашке и висящих на видавших видах подтяжках необъятных штанах совершенно непонятного цвета от старости и от отношения к ним. Один край рубашки был заправлен, второй торчал, но главной деталью его туалета были просто огромные, также неопределенного цвета, с квадратными носами башмаки, расшнурованные и развалившиеся в разные стороны. Толстые и какие-то пестрые, разлохмаченные шнурки волочились за ним. В дверь он не проходил ни по одному параметру – ни в высоту, ни в ширину. Наверное поэтому он довольно сильно горбился и передвигался немножко боком.
- Привет, я Билл, супервайзер. Буду работать с тобой, - представился он.
- Алексей, второй помощник, - ответил я и моя ладонь утонула в его огромной ручище, как если бы взрослый мужчина пожал руку грудному ребенку…
- Угу… У тебя пожрать есть чего-нибудь?
- Н-не знаю, заикаясь от неожиданности, пролепетал я и пошел к холодильнику. Там была банка консервов - лосось в собственном соку.
- Годится! Сказал Билл и, достав из необъятных штанов большой складной нож, практически одним движением, как бумажную, прямо на своей коленке вскрыл банку, не упустив возможности добавить к тому, что уже было на этих штанах, пару пятен от камчатского консервированного лосося. Найдя вилку, я обернулся и увидел, что он уже выуживает своими, совсем не музыкальными пальцами остатки консервов. Через секунду с консервами было покончено.
- Билл, кофе будешь?
- Ага.
Чайник уже закипел. Я достал две чашки и собирался было налить ему, но он остановил меня.
- Давай я вот так сделаю, - сказал он и, вытряхнув на стол из большой глиняной кружки, когда-то и кем-то подаренной моим предшественникам, стоящие в ней карандаши, линейки и ножницы, дунул туда и, широко улыбаясь, поставил передо мной. Взяв банку с растворимым кофе, он высыпал из нее в кружку по крайней мере треть содержимого и, опять улыбнувшись своей обезоруживающей улыбкой, кивнул – можно лить воду!
Налив в свою жалкую кружечку кофе, я молча стал пить, гадая, чем еще удивит меня этот человек. Пауза затянулась, но выручил зазвонивший телефон. Звонил вахтенный матрос.
- Иваныч, тут какая-то женщина, говорит что-то. Поговорите с ней, передаю трубку.
- Здравствуйте, я ищу супервайзера. Он не у вас?
- Да, у меня. Передаю трубку.
- Они с минуту говорили, причем я с трудом улавливал смысл его какой-то пережеванной скороговорки, почти сливавшейся в полурык.
- Это Мэри, - сказа Билл, - она из профсоюза и сейчас придет сюда.
- Привет, ребята! – в двери стояла не очень-то уступавшая Биллу в габаритах, молодая румяная женщина.
- Кофе будешь? - опередил меня Билл.
- Нет, я бы сейчас пива выпила.
- Послать?
- Нет, не надо, мне еще одно судно встречать нужно.
А потом они разговорились. Тема их беседы странным образом соскользнула с профсоюзных требований на очередной конференции докеров порта на последние бега на ипподроме. Они взахлеб, на максимальной громкости обсуждали заезды, ставки, шансы лошадей. Меня хватило минут на пять. Понимая, что я для них сейчас совершенно не существую, встал и сказал, что должен идти. Она даже не взглянула на меня. Билл махнул рукой – иди, мол, кто тебя держит?
На палубе делать было нечего. Трюма были открыты. Бригад не было, они должны были подняться на борт еще через час. Старпом у трапа разносил матроса.
- Что случилось, - спросил я.
- Представляешь, Иваныч, - профсоюз пришел судно принимать, а вахтенный матрос сетку под трапом еще не повесил! Ему, видите ли, не приказали! А мы из-за этого разгильдяя чуть было штраф на десять тысяч баксов не схлопотали! Хорошо, она сразу к тебе пошла. Кстати, где она, не собирается обход делать?
- Вроде бы нет. Ее там супервайзер убалтывает, о скачках тарахтят.
- И как, успешно?
- Пока не знаю, но оба увлечены процессом
Здесь я должен немножко прояснить ситуацию. Все дело в том, что после того, как на берег сойдут власти, на борт поднимаются представители профсоюза, которые должны удостовериться в том, что судно безопасно для грузчиков. Ни один грузчик не поднимется на судно, пока не получено «добро» от профсоюза.
Обход судна профсоюзниками – это просто беда для судна, впервые пришедшего в Штаты. Все торчащее, висящее, а иными словами все, обо что можно удариться или споткнуться случайно или не случайно, должно быть отмечено или ограждено согласно законам штата. Их не волнует, сколько времени у вас это займет, но все будет сделано и они за этим проследят! А до тех пор, пока судно не готово, оно будет стоять и не дай Бог, если хоть один человек кроме агента, супервайзера и портовых властей на него поднимется. Штрафы просто огромные! Вот Мэри и была тем самым представителем профсоюза…
Когда я вернулся, беседа была в полном разгаре, только суперкружка теперь была у нее и она с шумом отхлебывала из нее. Кофе в банке уже не было, на столе стояла наполовину уже пустая банка сгущенки. Дверца холодильника, естественно, не была им преградой!
И еще за одну деталь зацепился мой взгляд - лапа Билла лежала на потертой джинсовой коленке Мэри, но она этого, похоже, не замечала. Она сосредоточенно пила кофе. Билл тарахтел без остановки. Судя по тому удовольствию, которое Мэри испытывала от кофе, а также по блеску в его глазах, план действий на ближайшие пару часов у них уже вполне оформился. Я вдруг понял, что если не придумаю что-нибудь, они воплотят этот план в жизнь, буду я здесь в этот момент или нет. Представив себе, какие разрушения они могут произвести в моей каюте, если это случится, я решил не медлить.
Молча, я начал раскладывать бумаги на столе. Билл замолчал. Допив кофе, Мэри поставила кружку прямо на одну их моих бумаг и, улыбнувшись мне, сказала, что должна идти, хотя с удовольствием бы поболтала с нами еще!
- Я довезу тебя, - сказал ей Билл.
- Окей, - ответила Мэри, - я оставлю свою машину у трапа, а завтра заберу ее.
- Ага, - сказал Билл, вставая.
- Ты еще будешь на судне, Билл? - спросил я.
- Да, буду после обеда. Тебе привезти чего-нибудь?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну…мало ли...
- Нет, спасибо, ничего не нужно.
- Хорошо.
Первыми приехал черный до синевы бригадир. Пройдясь по трюмам, он сказал мне, что через десять минут подъедут две бригады.
Двое черных же грузчиков в этот момент вносили по трапу какой-то агрегат и установили его на грузовой палубе, возле трапа. Как оказалось, это был кофейный автомат. Рядом поставили большую коробку с бумажными стаканчиками, коробку с пакетиками сахара и сливок, и пластиковый мешок для использованных стаканчиков и оберток.
- Попробуй, босс. У нас вкусный кофе.
- Спасибо, - ответил я и налил себе стаканчик. Действительно, кофе оказался очень вкусным!
Началась работа и я уже забыл о существовании супервайзера, но он напомнил о себе.
- Привет, Алексей! Я здесь, - раздался за моей спиной голос Билла, когда склонился над люком в первый трюм, наблюдая за работой чернокожих грузчиков.
- Ага, - улыбнулся я ему.
- Там я занес кой-чего в твою каюту. Пригодится.
Кое-чем оказались пять ящиков пива, ящик чипсов, пара упаковок колы, а когда я заглянул в холодильник, то еще больше удивился, увидев, что он битком забит банками с пивом и колой. На столе стояла большая, наверное на килограмм, банка растворимого кофе.
- Хватит этого на какое-то время? – раздался вопрос у меня за спиной.
- На вечер должно хватить, Билл, - в тон ему ответил я.
- Ладно, я поехал в офис, к концу смены загляну.
- Один или с Мэри?
- Тебе нужна Мэри?
- Мне – нет, а тебе?
- Мне тоже, ухмыльнулся он, - да она бы и сама не пошла. Зачем это ей?
Больше в этот день Билл не появлялся. На следующий день я был свободен. Работали на два трюма, но там шла выгрузка и мое присутствие в общем-то не требовалось. В Штатах я был впервые и это была вполне нормальная возможность посмотреть на страну изнутри. Проблема была в том, что причал наш был далеко от города, и нужно было либо заказывать такси, либо через агента – автобус. Второй вариант был неприемлем, потому что желающих пойти в город особо-то и не было. Первый вариант не подходил из-за своей дороговизны. Третьего не было. Мои размышления прервал Билл.
- Привет, Алексей! Как жизнь?
- Привет, Билл. Все прекрасно, - ответил я, одновременно осознав, что он как раз и есть этот третий, самый приемлемый вариант.
- Билл, у меня к тебе есть дело.
Он выслушал меня и, бросив свое обычное «ноу проблем», сказал, чтобы минут за десять до выезда я его предупредил. Теперь передо мной была задача – собрать группу. Америка – не дешевая страна и поэтому народ особо-то на берег не рвался.
В город согласилась съездить Марина, высоченная, крупно сложенная уборщица лет тридцати, да электрик Морев, совершенно лысый, несмотря на свою молодость человек. Договорились, что поедем на ближайшую торговую улицу и просто погуляем два-три часика.
Билл сидел в тальманской у трапа и проверял тальманские расписки, результат работы тальманов - приемосдатчиков на трюмах.
- Все, - выслушав меня, сказал он, - минут через десять машина будет у трапа.
- Нас трое.
- Я знаю. Вы, русские, всегда по три человека ходите.
- Ага. Это чтобы можно было сообразить на троих.
- Что ты имеешь в виду, объясни.
- Вот когда будем с тобой пиво пить, напомни мне об этом – объясню. Это старинный русский обычай.
Заинструктированный комиссаром, я стоял рядом с машиной Билла у трапа. Марина с электриком спускались с трапа. На ней было довольно короткое, постоянно стремящееся взлететь цветастое платье. Она была довольно мила, отметил я, хотя до этого ни разу эта мысль в отношении нее не появлялась. Обтягивающее фигуру платье хорошо выделяло ее талию, крутые бедра и небольшую, но высоко расположенную грудь. Пышные русые волосы были собраны в хвост. Ступив на причал, она оказалась выше меня почти на две головы на своих высоченных шпильках. Морев был еще ниже чем я. Мы представляли собой довольно забавно выглядящую со стороны компанию.
- Все, бегу, - раздался голос сверху и Билл сбежал по трапу к машине.
Открыв дверцу своего довольно потрепанного, широченного Плимута, он пробурчал, что еще минутка и все будет окей. Из салона на причал полетели пустые банки из-под пива и колы, какие-то пустые бумажные пакеты, старые газеты, комки бумаги, огрызки яблок…
- Все, машина готова! – с ослепительной улыбкой доложил Билл минут через пять. К тому моменту вокруг машины было набросано столько мусора, что было совершенно непонятно, как все это умещалось в машине! Билл явно не утруждал себя вопросами порядка и чистоты в машине. Все огрызки и прочий мусор летели через плечо.
Марина с ужасом смотрела на покрытую всевозможными пятнами заднюю сидушку. Перехватив этот взгляд, Билл открыл багажник и достал оттуда какую-то куртку. Набросив ее на сиденье, он жестом пригласил ее садиться.
Ехали минут двадцать. Оказавшись на довольно оживленной улице с магазинами по обе стороны, мы решили остановиться здесь.
- Когда надоест гулять, просто позвони по этому номеру и мне передадут. Минут через тридцать я подъеду на это же самое место, - сказал Билл и добавил, что в конце улицы есть много кинотеатров и мы можем посмотреть что-нибудь. Затем он дал мне бумажку с написанным на ней телефонным номером.
Гуляли мы довольно долго. Заходили в магазины. Покупателей в них было совсем мало. Да и мы покупать что-либо особо-то и не собирались, так как цены в здешних магазинах были очень высоки по сравнению с гонконгскими или сингапурскими. Да и продавцы резко отличались от привычных азиатских. Никто не суетился при твоем появлении, никто не пытался привлечь твое внимание и завладеть твоими деньгами. Ты ходил сам по себе. Интерес к тебе проявлялся только тогда, когда ты хотел что-нибудь спросить или, определившись, шел с товаром к кассе.
Устав, решили отдохнуть в одном из множества сквериков. Я купил большой пакет чипсов и три банки колы, впервые столкнувшись с тем, что цены в магазине совершенно не соответствуют тому, что написано на ценниках… Как оказалось, на ценниках не пишутся местные таксы и налоги. Они рассчитываются прямо на кассе и, набрав товара «под обрез», можно оказаться в неудобной ситуации…
- А действительно, пойдемте в кино, а? – предложила Марина.
Я был не против, так как мне уже надоела эта ходьба по магазинам. Да и вообще, я не любитель такого «глазенья», предпочитая ему поиск конкретной вещи, не отвлекаясь на все остальное.
Допив колу, встали и бодро пошли туда, где, по словам Билла, были кинотеатры. Минут через десять мы оказались в окружении реклам фильмов. На нас глядели всевозможные восставшие мертвецы, ковбои на конях и без них, гангстеры и полицейские, грудастые девицы с пышными прическами и какие-то немыслимые, кого-то со смаком жрущие чудовища. Выбрать что-то из этого многообразия было не так уж и просто. В конце концов, выбрала Марина.
- Не хочу гангстеров, не хочу ужасов и чудовищ! Хочу много любви! – заявила она и указала на дверь, вокруг которой были красивые полуодетые женщины с яркими полными губами и мужчины во фраках. Мы с Моревым вздохнули и подчинились.
На входе мы купили билеты. Продававшая билеты полная женщина в старомодных очках как-то странно посмотрела на нашу компанию и, как мне показалось, особенно укоризненно на Марину.
В зале было довольно темно. На экране шли кадры панорамы чего-то средиземноморского. Зал был мест на сто, не больше. Зрителей было человек десять. Все сидели далеко друг от друга. Мы выбрали места в совсем свободной части и сели. Сиденья были очень удобные, мягкие, но без подлокотников. Я оказался между Мариной и Моревым.
- Может, я за пивком схожу? Там, на входе есть, я видел, предложил Морев.
- Давай, - подумав чуток, согласился я.
- И я тоже буду, возьми и мне, - прошептала Марина, - только орешков не забудь.
Как только он ушел, на экране стали разворачиваться события, причем настолько стремительно, что через минуту – другую оказалось, что это порнофильм! С открытым ртом я смотрел на то, что там происходило. Это был первый в моей жизни совершенно открытый, но довольно красивый порнографический фильм! Не та грязная порнушка, о которой мы сегодня знаем, а именно нормальный, полнометражный широкоформатный фильм.
- Ой… Иваныч… Это куда я вас привела, а? - прошептала Марина, вцепившись в мою руку повыше локтя.
- Не знаю, но очень интересно, наши победят или нет? – тихо засмеялся я и тут же получил шлепок по руке.
- Что будем делать?
- А вот, Морев придет и решим.
Когда он вернулся, на сцене крупным планом показывали достоинства кавалера главной героини.
- Ни фига себе, любовь какая тут у вас…- восхищенно прошептал электрик, не отрывая глаз от холеных и опытных ручек героини, заставляющих мученически стонать героя.
- Что будем делать-то? - спросила его Марина, перегнувшись через меня и я невольно вдохнул запах ее волос… Лучше бы она этого не делала.
- Как это что? Пиво пить! Я что, зря ходил?
- А кино как, уйдем или посмотрим немножко?
- А чего уходить? Отличное кино. Посмотрим, а там видно будет! Иваныч, а ты как?
- А как скажете. Если смотреть, будем смотреть. Нет – встанем и уйдем. Нас никто не держит здесь.
- Все, значит смотрим. Держите, - Морев передал нам по литровой бутылке пива.
- Ничего себе, я столько не выпью, - тихо засмеялась Марина.
- Не выпьешь – я помогу, - отозвался Морев, передавая ей бумажное корытце с орешками, - держи орешки.
Пиво было вкусное, но явно темное, то есть крепкое. Я залпом выпил наверное с треть бутылки. Почти сразу жизнь стала налаживаться. Все происходящее на экране стало таким нормальным, естественным, что я уже не испытывал никакой неловкости от того, что рядом сидит чужая женщина и мы смотрим такое. А там было на что смотреть… Действия разворачивались так, что очень чувственный секс сменялся оргиями, какими-то совсем неописуемыми делами…
- Иваныч, бери орешки…
Корытце стояло на ее сдвинутых ногах. Протянув туда руку, я невольно коснулся локтем е груди. В этот момент она немножко развернулась. Взяв орешки в рот, я понял, что как бы я теперь ни держал руку, она касается ее груди… Пиво и события на экране делали свое дело и я вновь и вновь протягивал руку к орешкам, трогая ее уже не таясь и радуясь тому, что на мне рубашка с коротким рукавом.
Дальше – больше. Орешки кончились, корытце полетело на пол, к другим таким же, валявшимся там. Я допил свое пиво и поставил бутылку под кресло. Марина потихоньку посасывала из своей бутылки. Рука моя лежала на моей ноге, чуть касаясь ее, плотно прижатой к моей ноги. Вскоре моя рука совершенно естественно соскользнула на ее ногу. Через тонкую гладкую ткань чувствовалось, какая она горячая. Грудь ее вдавливалась в мою руку и я чувствовал, как она тяжело дышит.
- Хочешь пива хлебнуть? – шепнула Марина, обдав мое ухо горячим дыханием и взяв меня под руку так, что ее ладонь легла на мою.
- Да, - ответил я. Во рту действительно, давно уже пересохло от волнения. Я думал, что она передаст бутылку мне, но она взяла горлышко в рот и, отпив чуток, поднесла ее к моим губам. Я хотел взять, но она сказала, что сама ее подержит и прижала мою ладонь к своей ноге. Я взял мокрое горлышко и мне показалось, что я ощутил вкус ее губ на стекле. А на экране творилось такое…
Поставив пустую бутылку на пол, Марина еще плотнее прижалась ко мне и, положив вторую руку на мою ладонь, стала чуть поглаживать ее, не отрываясь от экрана. Пальцы наши сплелись, а второй рукой она продолжала гладить мою руку. Она положила голову на мое плечо и я с волнением ощущал ее частое горячее дыхание. Крепко сжав мои пальцы своими, она чуть приподняла мою руку и сразу опустила ее на горячее тело. Я глянул вниз. Взяв край подола пальцами, она приподняла его, как бы проветривая.
- Очень жарко что-то стало здесь. Чувствуешь, какая горячая я, - прошептала она мне в ухо и положила мою руку на внутреннюю сторону ноги...
Через какое-то время фильм закончился. Судя по титрам на экране, через десять минут начнется следующий.
- Нет уж, я второго уже не переживу, - засмеялась Марина, - пора домой.
Мы оба согласились с ней и тяжелой походкой, широко расставляя ноги, пошли на выход. Молча посидели в скверике. Вскоре показался «аппарат» Билла. Комиссар стоял на палубе, у трапа.
- Как прогулялись? - спросил он, вглядываясь в меня своими колючими глазами.
- Хорошо. Прошлись по магазинам, пивка попили да в кино сходили.
- Что смотрели? Ковбойщину небось?
- Нет, Владимир Иванович, - ответила за меня Марина, - я их, несчастных, на любовный фильм заманила!
- И как тебе это удалось? – смеясь спросил комиссар.
- А попробуй ей откажи, долго не проживешь! - со смехом ответил за нее Морев.
- Да я не заметила что-то, чтобы вы сопротивлялись, - не осталась в долгу Марина.
- Ладно, давайте свои паспорта и отдыхайте, - сказал комиссар.
До ужина оставалось еще два часа. Зашел к капитану, доложился. На вахту только завтра. Вечер и ночь мои. Быстро скинул с себя одежду и только хотел войти в душ, как в дверь постучали.
- Да, - откликнулся я.
- Иваныч, ты здесь?
- Здесь, Марина, только… сейчас, - крикнул я, но услыхав, что дверь захлопнулась, решил что она ушла и понял, что лучше закрыть дверь в каюту на ключ.
Выйдя из душевой как был, в одних плавках, я увидел, что дверь закрыта, а Марина закрывает шторки на иллюминаторе.
- Ты что, - не оборачиваясь, сказала она, - думаешь все так просто? Нет уж, Иваныч, натрогал – исправляй, а то с ума же сойти могу, а оно тебе надо, грех такой на душу брать? Кстати, душ – это хорошая идея. Включай воду, я иду к тебе.
Время остановилось, а вернее – закружилось в сплошном водовороте сильнейших ощущений, полной свободы и безграничной нежности. Со страстью обреченных мы вымещали друг на друге тяжкие месяцы, наполненные переживаниями и тоской по потерянному любимому человеку.
- Да, слушаю, второй, - с трудом пытаясь восстановить дыхание и ощущая стук сердца, готового вырваться из груди, прохрипел я, схватив трубку истошно верещавшего уже не меньше минуты на прикроватной тумбочке, телефона.
- Алексей Иванович, ужинать будете? – голос буфетчицы был пропитан ехидцей. А может быть, мне это только показалось?
- Я попозже, вы оставьте в буфете, пожалуйста
- А может, я сейчас занесу ужин вам?
- Нет-нет, не надо, просто оставьте в буфете.
- Хорошо, Алексей Иванович.
- Вот сука, ну все она знает и видит! – с восхищением в голосе рассмеялась Марина, - ничто от нее не укроется! Пить хочется – страсть! Наверное перецеловалась немножко.
Я встал и принес по баночке пива. Оно действительно, было очень кстати.
- Ну и ладно, собираюсь я, Иваныч, - сладко потянувшись, сказала она минут через пятнадцать и поднялась, - хорошего помаленьку.
- Вечером еще придешь?
- Ой, тебе что, Иваныч, не хватило, что ли? – засмеялась она.
- Ну… - замялся я.
- Хорошо, приду после фильма. Выгляни, никого в коридоре нет?
Вечером, после кино все было иначе. Кровь остудилась немножко и того, дневного жара не было уже, но все равно, она была очень мила и приятна.
- Ты знаешь, Иваныч, у меня был мужчина здесь, но он списался четыре месяца назад и с тех пор я ни с кем. Только с тобой вот грех попутал. Как с ума сошла там, в кино, со всех тормозов сорвалась. То ли кино, то ли пиво виноваты. Да и ты не упустил!
- Ты жалеешь об этом?
- Ни капельки! Мне было очень хорошо. А по возвращении еще лучше, да и сейчас тоже... Но я хочу тебе сказать, что мы на этом и остановимся, хорошо? Не обидишься? – спросила она, глядя мне в глаза. Я молча кивнул.
- Вот и славно! Мы с тобой будем друзьями! А ты знаешь, сегодня в столовой, перед фильмом на меня так смотрел второй механик, что я просто горела вся! Мне показалось, что он меня насквозь видит и знает, что со мной творилось весь день! Как думаешь, он ничего мужик?
- Вполне нормальный! Мужик как мужик, да и холостой, вроде бы как.
- Да, я знаю, он развелся недавно.
- Ладно, Иваныч, пойду я. Дай, я тебя чмокну. Ты хороший мужик, ласковый очень. Дай тебе Бог найти жену хорошую!
А потом были другие порты, выгрузки и погрузки. Суета с документами и укладкой груза. И снова море. Вахты, вахты, бесконечные вахты. Время летело незаметно, дни мелькали как в кадры в фильме. Большинство из них не оставляли никаких следов, как будто их и не было вовсе в моей жизни. Время от времени появлялось ощущение, что жизнь идет как-то неправильно. Ничего не происходит, ничего не случается. Только работа, еда и сон. Все одно и то же, как под копирку. Даже мысли становились похожие одна на другую… Если взять, да вычеркнуть такие вот, пустые дни, то останется совсем небольшая стопка отмеченных хоть чем-нибудь дней.
Вот так и будет, думал я, вглядываясь в бесконечный горизонт. В конце концов, через много лет окажется, что это и была моя жизнь. Вот эта маленькая стопка дней из огромной массы прошедшего мимо меня времени… Именно тогда, думая о морской жизни, я и понял, что не буду всю жизнь ходить в море, хоть и очень люблю эту работу. Я понял, что когда-нибудь достигну вершины, осторожно попробую ее на вкус и быстро, чтобы не привыкнуть к пьянящему ощущению власти над судном, уйду туда, где идет жизнь, где она кипит, а не сжигается в огне вечной тоски и одиночества.
Она, эта темная полоска на горизонте, называемая берегом и откуда я совсем еще недавно ушел в море восторженным, зеленым юнцом, манит и одновременно пугает теперь отсутствием этой морской размеренности, определенности и предсказуемости, но именно там и только там идет жизнь. И поэтому я уже знал, что сделаю все, чтобы когда-нибудь вновь оказаться там, но уже въехать на белом коне, со шпагой в руках и только через парадный подъезд.
(Виктор Федоров. См. Персональный сайт victorf.ru)