От автора

К идее написать эту книгу меня подтолкнула соседка, живущая этажом ниже. В тот вечер она зашла полюбоваться на семерых чудесных котят, которых принесла наша, на редкость плодовитая, кошка Мурка. Соседка внимательно осмотрела каждого котенка, пытаясь по их крошечным мордашкам определить, насколько те получились "породистыми". Дело в том, что наша любимица явилась плодом совместного скрещивания чистокровной мамы-перса с котом неопределенной породы. От своей матери Мурка унаследовала длинную, мягкую и пушистую шерстку, приплюснутую мордочку, маленькие ушки и, присущую этой породе, аристократическую лень. От отца же ей достались огромные глазищи, дымчатый, с подпалинами цвет и глупое-преглупое выраженье морды лица.

Мурка, как и ее мать, также не была особо разборчива в выборе женихов и любила всех подряд, и даже самый завалящий и облезлый кот казался ей необыкновенным и прекрасным принцем, и даже отсутствие глаза или хвоста не являлось препятствием к их нежной дружбе. В пору Муркиной любви со всей округи к нашему дачному домику стекались коты, котяры и котищи всех цветов и размеров, и вой от их луженых глоток не прекращался до утра, вызывая праведный гнев и истеричные выкрики наших бедных соседей. И мне в это время хотелось лишь одного - прибить нашу любимицу и перевешать всех ее поклонников.

В итоге, спустя пару месяцев на свет появлялись котята всех возможных цветов: белые и черные, абрикосовые и персиковые, в полосочку и в крапинку, рыжие и серые, короткошерстные и длинношерстные, под "перса" и под "ноль". Единственно, каких не было котят - некрасивых. Все они были чудесными! За пять последних лет она осчастливила нас чуть ли не полусотней усатиков. И каждый раз мы приходили в ужас от новой партии "товара", но ни разу нам и в голову не пришло умертвить хоть одного котенка. Пристраивали всех. Как это нам удавалось, не пойму до сих пор.

Так вот, очередной жертвой, которой я вознамерилась всучить котенка, и была та соседка, с которой я и начала свой рассказ. Я с таким жаром и пылом начала расхваливать достоинства внешности и характера новорожденных котят, что соседка усомнилась в моей правдивости и ушла, сославшись на занятость, заметив напоследок, что мне, с такими талантами романы надо писать, а то я его, видите ли, просто в землю зарываю. Вот ведь противная! Только зря время на нее потратила, а ведь я так старалась! И котенка ни одного не взяла. Прямо камень у человека, а не сердце! От огорчения я даже не сразу успокоилась. Но как только я остыла, мне пришла в голову нелепейшая мысль… а почему бы и нет? Почему бы мне не стать великой писательницей? Ну чем я хуже Льва Толстого, или Тургенева? И кто, как не я, сможет написать, хоть об этих кошках, лучше, талантливее и бестолковее всех писателей, вместе взятых?

И, обуянная такой гордыней, я долго ходила по квартире, представляя, как мои творения будут изучать в школах, институтах, а может, даже и в университетах, ведь чем черт не шутит? Я прямо-таки заболела этой идеей, даже аппетит на время пропал.

Конечно, я понимала, что с русским и литературой я никогда не была "на равных", и что больше "четверки" в школе по этим предметам у меня отродясь не было, но, как говорится, "не боги горшки обжигают", и я принялась творить.

Помню, на каком-то сочинении о Маяковском я решила написать что-то свое и в конце приписала, что Маяковский по своей натуре похож на Ленина, так как оба по своему величию были впереди планеты всей. Обалдев от такого гениального сравнения я, на всякий случай, зачеркнула очень тоненькой линией свое отступление, чтобы, значит, если учителю не понравится моя крамольная мысль, то ее вроде бы и нет. Когда же я получила назад свое творение, то увидела, что мое эссе еще раз перечеркнуто жирной линией учителя, и стоит такая же жирная двойка. На этом мои литературные отсебятины и закончились.

Что же касается русского языка, то и здесь я не блистала талантами. И, когда по моей просьбе, старший сын выставил запятые в этом романе, мне показалось, что он их наставил больше, чем самих слов.

Но, чтобы уж совсем не выглядеть идиоткой в глазах читателя, напомню, что по математике я соображала не хуже некоторых, и даже в выпускном аттестате за восьмой класс у меня красовалась бы честно заработанная пятерка, если бы я только не проспала выпускной экзамен! А получилось это так.

Наш класс разделили на две группы,- первая сдавала экзамен в девять часов утра, а другая - днем, в двенадцать часов. Но почему-то я пропустила мимо ушей, что это касается только сочинения, а математику надо было сдавать всем вместе утром. И вот, в половине двенадцатого, вся расфуфыренная, выплыла я из дома на свой первый в жизни экзамен, чтобы успеть еще зайти за Маринкой и вместе пойти в школу.

Не успела я сделать от подъезда и несколько шагов, как заметила, что на всех парах ко мне мчится самый что ни на есть отъявленный двоечник, хулиган и дебошир нашего класса - Переведенцев Сашка, которого я боялась больше всех бандитов, вместе взятых. И вот этот Сашка заорал, что экзамен давно начался, и что его послали за мной. Я, естественно, не поверила, так как ему ничего не стоило обмануть такую доверчивую и наивную девочку, как я. И вот, вместо того, чтобы сломя голову нестись на экзамен, я смерила Сашку презрительным взглядом и, задрав нос, продолжила свой путь к Маринке, не обращая ни малейшего внимания на разные обидные обзывательства этого шутника.

Однако мою спесь как ветром сдуло, когда я увидела, как ко мне несутся две хорошистки из нашего класса и еще издали, завидев меня, начали орать то же самое. О, господи! Лучше бы я провалилась на месте! Обзывая себя последними словами, я ворвалась в школу. У входа меня уже ждали учителя, и мы все галопом помчались в класс. До конца экзамена оставалось пятнадцать минут. Маринка, которая уже написала работу, что-то диктовала под руку, пытаясь помочь, но только мешала. И я написала всю работу вкривь и вкось. По-моему, я решила все правильно, но мне все равно поставили тройку. Так как за год у меня выходила пятерка, то в аттестат выставили четверку.

Зачем я все это пишу? А вот зачем. Если Вам не понравятся мои литературные потуги, то все свои претензии адресуйте моей несговорчивой соседке, так как именно она подбила меня на это неблагодарный писательский труд. Поделом ей будет за то, что не взяла котенка. А если покажется много запятых или других знаков препинания, то, значит, к моему сыну. Чтобы в следующий раз не учил мать, как жить. А я вроде как бы ни при чем. Ну, а если чудо случится, и Вы не уснете, читая мои творения, то можете прислать горячую свою благодарность в мой адрес. Шучу, конечно. Мне достаточно и доброго слова потомков, или на худой конец, скромного памятника при жизни. Опять шучу. Хотя, если поразмыслить…

И, если когда-нибудь все-таки прославлюсь, то не забуду свою любимую соседку, которая открыла во мне недюжинный талант, и в знак благодарности подарю ей хорошенького, маленького, симпатичного, пушистенького котенка. Пусть гордится!

Ну, так вот, продолжим разговор, как говорил великий Карлсон. После своей недельной обиды на соседку, я решила для начала спросить у детей, что, мол, не будет ли так уж плохо, если их родная мать напишет рассказы о кошках. Детям идея понравилась. Единственно, они просили мое будущее творение никому не показывать. Обрадовавшись такому благословению, я еще недельку походила в раздумьях, и все не могла решиться сказать о своей новой затее мужу. Боялась, что он посоветует вместо романов лишний раз помыть посуду или пол, на худой случай. И каково же было мое удивление, когда он сказал, что, почему бы и нет, раз мне так хочется.

Вот ведь не врут гороскопы, что в 1998 году, в год Тигра, у меня все желания будут исполняться! Недаром по гороскопу я лев, близкий родственник тигра. А между прочим, по всем гороскопам лев, как известно, царь зверей. И планета у меня не какая-нибудь завалящая, а наше Солнце да и металл не худший - золото, и камешек - бриллиантик, ну а день недели, сами понимаете, какой - воскресенье. Только дерево у меня почему-то странное - то ли тополь, то ли липа. Липовая я львица, наверное. Ну вот, после такой самокритики осталось дело за малым - написать хоть что-нибудь.

И я начала строчить, задумав поначалу поучительную книгу о кошках, благо опыт какой-никакой имелся, и даже во введении написала, что, мол, моя книга предназначается для людей, любящих кошек, но испытывающих определенные трудности при их воспитании. И, начав писать о своей первой кошке, я очутилась в неизведанной стране, название которой - Детство. И сначала тоненькой струйкой, а потом, превращаясь в мощный неуправляемый поток, на меня обрушились Воспоминания. Я даже понятия не имела, что помню все это, так давно это было. И начав писать о кошках, я поняла, что мои воспоминания не дают мне оставаться в рамках поучительной статьи, и не оставляют меня в покое ни днем, ни ночью. Долго я сопротивлялась, но все же пришлось сдаться почти без боя, освободив место стихии. И я с головой окунулась в тот волшебный мир, шлепая босыми ногами по тому далекому Прошлому, которое, я думала, было потеряно навсегда.

Так что, не обессудьте, что выросло, то выросло.

(В. Ахметзянова)